Как Вы считаете, важна ли поддержка для художника на начальном этапе? Только ли на начальном, или в дальнейшем она становится более необходимой?
Я считаю, что поддержка всегда нужна, особенно от близких. От людей, мнением которых дорожишь. Показательно, например, что Арефьев благословил Глеба на первую выставку. Он сомневался, считал себя недостойным, неготовым, а Арефьев сказал, что он готов, посмотрев на его работы. Для Глеба это было важно, он это отмечал всегда. До этого он показывал работы только близким. Особенно же важно, когда кумир поддерживает.
Авангардисты плывут против течения, поэтому отсутствие поддержки подзадоривает. Когда Глеб начинал серию «Мафориев», искусствоведы ужаснулись, не поняли, и это его подзадорило, он несколько месяцев работал только таким методом. Только потом эта серия уже стала популярна. Зритель отстает от художника, художник пробивает стену непонимания, и лишь небольшое количество понимается сразу. Потом все пробились со временем и захотели работу из этой серии. Если художник уверен в своей правоте, он не может не делать то, что делает, ничто его не остановит, даже непонимание и отсутствие поддержки. Если художник начинает идти на поводу у знатоков и публики — это плохо. Художник должен быть убежден в том, что делает. Поколение, воспитанное на Шишкине и Саврасове, в лучшем случае на Серове, к авангарду 80-х относилось скептически, поэтому неприятие было со стороны всех, но Глеб не шёл на поводу и был уверен в своей правоте. Это талант, который находится внутри, он руководит самим художником. Глеб часто говорил: «Меня несет в эту сторону», поэтому можно сказать, что поддержка важна, но, если бы ее не было, он бы не свернул, он был упёртый.
По этой теме можно ещё сказать, что Глеб не любил, когда о его работах говорили, что «это красиво», он расстраивался и говорил, что это как-то неправильно. Так было с серией работ «Чаши», он работал над ней с 80-х, и эту серию всегда быстро покупали. Когда он заметил, что это превращается в коммерцию, то понял, что что-то не так, и прекратил разрабатывать дальше эту тему. Ему не нравилось, когда работы пользовались большим спросом у покупателя.
Трудно ли быть человеком, который поддерживает творца? Что самое тяжелое в данной роли?
Трудно — это, когда переступаешь через себя, а когда это органично с тем, что делает твой любимый человек, это вообще не трудно. Я заинтересовалась его работами, когда его лично не знала, работы меня зацепили. Поэтому мне было очень легко, мы вместе работали, обсуждали, почти не расставались. Я легко высказывала свое мнение, мне все нравилось. Не трудно, когда любишь, понимаешь и принимаешь, не стараешься быть корректным и легко высказываешь свое мнение. Мы подходили друг другу по характеру, в каких-то местах можно было настоять, в каких-то отступить, все складывалось органично.
Это может быть сложно людям малознакомым, у меня никогда такой вопрос даже не возникал. Когда нравится, когда разделяешь интересы, все хорошести, плохости, победы и трудности — это тебя захватывает, несет по течению, тебе интересно и легко. Я всегда понимала, что он художник и что он живёт особой жизнью.
Тяжело могло быть только с одной точки зрения: он — жаворонок, я — сова, я любила читать, а он много работал, и я могла приходить в мастерскую позже, не с самого утра. У него было много энергии, даже несмотря на то, что я младше него, у него было больше сил и энергии, а я была соратницей, помощницей во всем, и складывалось все органично, я помогала ему в работе, так как у него сложная технология, я помогала, чем могла, под его руководством. Он мог допоздна работать без отдыха, его хватало на всё – театр, гости. Это было нескучно, а когда нескучно — усталости нет.
Можете припомнить самые опечалившие вас отказы/колкие слова/сомнения по поводу творчества Глеба Сергеевича и по поводу Вашей роли в его жизни? Много ли было кризисных моментов?
Критика была со стороны моих подруг, и то, только на начальном этапе. Мои подруги искусствоведы со скрипом принимали Глеба и его работы. Это было в начале 80-х – я всегда была ориентирована на новое, а они – нет. Они не приняли Глеба и его работы, но зато потом стали его поклонницами, начали помогать с выставками. Я их не сужу, это дело внутренней свободы, окружения, взглядов, они были воспитаны классическим университетом, а я была диссиденствующая, я шла против течения, что нас и обобщило с Глебом.
Интересно, что, когда мы познакомились, он был настроен уехать, а я не хотела, и он закруглил эту тему, потому что в этом я была упертой. Когда впервые мы уехали в 1988 в Норвегию и прожили 4 месяца там, скулы начало сводить от скуки через пару месяцев: эта зеленая травка, улыбающиеся лица, не обо что споткнуться… Нас должно все трогать, а благополучие не трогает, и на этом месте становится скучно. В России мы находим, что обсудить на кухне до раннего утра, тут мы ругаемся.
Поэтому я там не могла находится долго, а Глеб мог, потому что он там работал. Живопись его правда там изменилась по цвету, по состоянию, стала «не глебовская», поэтому, я думаю, он бы и так быстро понял, что нужно вернуться в Россию.
Ковчег
Можно ли сказать, что жены художников и сам художник — это творческий тандем, где каждый поддерживает друг друга, или же художник часто перетягивает «одеяло внимания на себя»?
Перетягивать «одеяло внимания» можно, когда оба равнозначны, два художника в паре, например, а когда ты его очень любишь, его как личность и как персону, тут нет речи о перетягивании. Одеяло все должно быть на нем, вопрос так никогда не стоял. Глеб не был кичливым, не был заносчивым, он не выносил гордыню никогда, он был самодостаточным. Бить кулаком в грудь начинают комплексующие люди, а ему было гармонично жить со своим талантом, не без мук, но, тем не менее, «перетягивание внимания на себя» к нам не относилось. Нам хорошо было вдвоем, у меня такая роль, у него такая — мы тандем. Я даже не говорила «муж» никогда, просто Глеб, без чего-то бытового. Перетягивание — это про отдельные амбиции, а мы не представляли себя отдельно друг от друга. Он часто советовался, я давала советы, он прислушивался. Одеяла у нас не было, да и проблем никаких не было, не было личностных конфликтов, бытовые были, когда я долго собиралась, но не больше.
Портрет мифического героя
