Сотрудники отдела инклюзивных программ Русского музея рассказали нам о своей деятельности и важности доступной среды для каждой институции.
Давайте разберемся, что вообще такое “инклюзивность”?
Это принцип “включенности” – когда в общественные процессы вовлекают людей с различным опытом, особенностями и потребностями.
В контексте художественного музея инклюзивность заключается в создании среды и программ, которые бы обеспечили равные возможности для всех посетителей – вне зависимости от их возраста, физических или когнитивных способностей, социального статуса, расы, гендера и т.д.
Этот процесс может и должен включать в себя создание доступной инфраструктуры для людей с ограниченной подвижностью, аудиогидов и тактильных моделей – для слабовидящих и незрячих посетителей, видеогидов на жестовом языке – для глухих и слабослышащих людей, организацию специальных мероприятий и программ – для людей с ментальными особенностями и многое другое.
Инклюзивность также предполагает, что видимыми становятся мало представленные в культурном пространстве социальные группы. Например, мы на регулярной основе проводим выставки художников с ментальными и психическими особенностями.
Как вы считаете, способно ли всё искусство стать инклюзивным для восприятия?
Если говорить в философском смысле, то сила искусства, его воздействие на людей – это понятие инклюзивное. Конечно, произведение искусства часто задействует сразу несколько органов чувств одновременно, и при отсутствии одного из способов познания человек может воспринять произведение как-то иначе – не так, как задумывал автор. Однако все мы нуждаемся в соприкосновении с прекрасным. Часто людям без нарушений зрения кажется, что незрячим незачем ходить в музей: ведь они не смогут оценить композиционные решения в картине, тонкости цвета и т.д., – но в реальности те тоже любят такое времяпрепровождение, культурная среда обогащает их социальный опыт.
Художники прошлого, как правило, не задумывались о том, могут ли их произведения стать доступными каждому, но авангардные течения XX века сильно изменили представления зрителей о том, что из себя представляет искусство и кто может его создавать. Теперь всё больше проектов изначально ориентированы на восприятие искусства разными органами чувств, на доступность его для людей с различными особенностями или даже в принципе выходит за пределы традиционных форм.
Если смотреть на задачу технически, то не все произведения искусства могут быть адаптированы в равной степени для людей с разными особенностями восприятия.
Очевидно, что визуальное искусство не может быть в полной мере доступно человеку незрячему, а музыкальные произведения – глухому. Но с помощью различных техник мы до определенной степени можем адаптировать произведения искусства – чтобы они стали более доступны для восприятия людьми с инвалидностью.
Например, тактильный макет и тифлокомментарий (прим. описание визуального объекта с применением специальных словесных пояснений, понятных для незрячих людей) не может заменить опыт визуального восприятия, но может составить у незрячего человека представление о произведении искусства, о его композиции, формах, цветах и текстурах.
Вообще, эстетика – это тоже понятие инклюзивное. Ведь для зрителя нет разницы, есть ли у автора инвалидность или нет, если нравится само произведение.
С 90-х годов вы развиваете арт-терапевтическое направление – расскажите, что это такое и как происходят такие сеансы?
Основная цель этого направления состоит в гармонизации, развитии личности через реализацию способности художественного самовыражения и самопознания. В настоящее время к арт-терапевтической деятельности музея часто присоединяются специалисты гуманитарных наук и педагогической практики (психологи, преподаватели), а также художники, музыканты и артисты. Они принимают участие в создании и реализации специальных программ психологической поддержки, адресованных людям с инвалидностью, детям в детских домах, зависимым/созависимым, людям, оказавшимся в сложной жизненной ситуации и пр. Как правило, программы носят долгосрочный характер и проводятся в группах численностью до 9 человек. В рамках одного посещения занятие проводится как по экспозиции музея (работа с произведением), так и в творческой студии (проекция, творческое самовыражение, анализ). Занятия проходят не реже 1 раза в неделю на протяжении 3-х, 6-и, 12 месяцев. В каждом случае программа занятий адаптируется в зависимости от физических возможностей и психологических потребностей приглашенной группы. Продолжительность работы в группе составляет 2 академических часа.
Самая важная задача для ведущих арт-терапевтических групп – создать такую творческую атмосферу/среду, которая позволит заботиться о психологическом и эмоциональном самочувствии участников, а также поспособствует их личностному росту и развитию. «Принятие» и «безоценочность» эмоциональных проявлений и поведения участников, «подлинность» в отношениях с ними, эмпатия со стороны ведущих позволяют участникам чувствовать себя «защищенными» в процессе творческого самовыражения. Они обращаются к исследованию бессознательных процессов (настроения, состояния, формы поведения и пр.) на символическом уровне, обнаруживают и раскрывают скрытые возможности и способности. Как правило, следствием арт-терапевтической работы становится повышение коммуникабельности, целеустремленности, любознательности и самооценки у частников. Наиболее востребованные психологические темы – это страхи, тревоги, потери, одиночество.
Какие самые удивительные технологии вы встречали в области развития доступной среды?
По мере развития технологий происходит осознание в потребности в доступной среде не только для людей с инвалидностью, но и для матерей с колясками, пожилых людей, иностранцев, мигрантов. Появляется все больше изобретений, способных существенно облегчить понимание музейной экспозиции, среди них – бесплатные приложения, вроде izi.TRAVEL, куда можно загружать аудиогиды с тифлоописаниями, видеогиды на РЖЯ (прим. русский жестовый язык) и экскурсии, адаптированные для людей с разными особенностями.
На сегодняшний день в нашей ежедневной практике очень пригодилась 3D-печать. Ее доступность подняла на новый уровень создание тактильных макетов. Благодаря этой технологии нам удалось сформировать целую тактильную галерею в Строгановском дворце, в которой не только незрячие и слабовидящие, но и все посетители могут на ощупь ознакомиться со скульптурой XIX-XX веков.
Очевидно, что визуальное искусство не может быть в полной мере доступно человеку незрячему, а музыкальные произведения – глухому. Но с помощью различных техник мы до определенной степени можем адаптировать произведения искусства – чтобы они стали более доступны для восприятия людьми с инвалидностью.
В январе 2022 года вы провели выставку «Вне истеблишмента», на которой показали 90 работ 6 художников с ментальными особенностями или психиатрическим опытом, причем акцент был сделан на эстетической части работ, а не на этической. Насколько вообще в вашей работе важно не уходить в сентиментальность?
Выставка “Вне истеблишмента” проходила с декабря 2021 по январь 2022. Первостепенной задачей было – показать искусство людей, исключенных из общества, в залах классического музея наравне с признанными художники XX века (Жан-Мишель Баскиа, Пабло Пикассо, Роберт Раушенберг и др). На наш взгляд, искусство тех художников, которые участвовали во “Вне истеблишмента”, является по-настоящему мощным и глубоким – его необходимо показывать в залах музеев. Оно отражает современность и ту сферу, о которой не принято говорить широко – жизнь в психоневрологических интернатах. Поскольку в традиционном смысле музей – это место, которое презентует лучшие произведения, эстетическая составляющая была ведущей при выборе работ для выставки. Вообще, эстетика – это тоже понятие инклюзивное. Ведь для зрителя нет разницы, есть ли у автора инвалидность или нет, если нравится само произведение. Но этическая позиция тоже была очень важна – без нее выставка не получилась бы цельной и бережной в отношении этой мало защищенной группы.
У некоторых людей первой реакцией на знакомство с людьми с инвалидностью и их произведениями становится именно сентиментальность. Для нас часто вообще неожиданно видеть таких людей в повседневной жизни в ландшафте города: ведь подавляющее число людей с особенностями психики либо находится за заборами ПНИ, либо большую часть жизни проводят дома. В нашем случае, все шесть авторов – это наши давние знакомые, чьи работы наша команда уже выставляла в залах ГРМ на других выставках. Они прошли довольно строгий отбор со стороны сотрудников Отдела новейших течений Русского музея Александра Боровского и Марии Салтановой – мы были уверены в художественной значимости работ и отталкивались от этого в публичном позиционировании.
На сегодняшний день в нашей ежедневной практике очень пригодилась 3D-печать. Ее доступность подняла на новый уровень создание тактильных макетов. Благодаря этой технологии нам удалось сформировать целую тактильную галерею в Строгановском дворце, в которой не только незрячие и слабовидящие, но и все посетители могут на ощупь ознакомиться со скульптурой XIX-XX веков.
На этой же выставке вы использовали термин «самобытное искусство». Вкладываете ли вы в него тот же смысл же, что содержит общепринятый в англоговорящем мире «outsider art»?
Во время работы над выставкой мы хотели отойти от привычной терминологии, которая описывает искусство, выходящее за общепринятые рамки.
Термин «аутсайдер-арт», органично звучавший в 1972 году, когда его изобрел Роже Кардиналь, сейчас уже морально устарел, поскольку он делает акцент на социальном статусе автора, что уже не выглядит уместным в XXI веке. Как сказал А. Боровский, «contemporary art настолько освободилось от любых цензов, что охотно принимает всех». Прежний термин был нужен для того, чтобы ввести в обиход новое для истеблишмента явление, но сейчас из-за расплывчатости границ превратился в маркетинговый инструмент – способ позиционирования произведений социально маргинализированных авторов на рынке искусства.
“Самобытное искусство” нам кажется самой удачной формулировкой из всех возможных: она просто описывает те впечатления, которые вызывает это искусство у большинства зрителей. Все художники, отобранные для участия в выставке, – самоучки. Никто из них не имеет художественной или искусствоведческой базы, но за годы художественной практики каждый изобрел свой собственный язык – семантический код, который развивается из года в год, производя в итоге самобытное искусство без опоры на традицию или авторитетные имена.
Какие планы у вашего отдела сейчас?
Наша главная задача – ежедневно развивать те направления, которые уже успешно работают: занятия, мастер-классы, экскурсии для посетителей с особыми потребностями и людей, оказавшихся в сложной жизненной ситуации. Продолжать работу по улучшению услуг совместно с экспертами с инвалидностью, чтобы каждый посетитель чувствовал себя в музее комфортно.
В ближайшее время мы собираемся выпустить спектакль-прогулку “Пять историй Мраморного дворца” совместно с театральной школой Инклюзион. В ходе лаборатории участники с инвалидностью и без инвалидности вместе создадут спектакль на основе легенд Мраморного дворца, его обитателей и мифологических персонажей.
Также мы планируем запустить на образовательной платформе “Лифт в будущее” просветительский онлайн-курс по искусству “Будь в курсе” для глухих и слабослышащих подростков на РЖЯ. Курс будет охватывать период русского искусства с XIV по XX вв. Сейчас мы активно работаем над сценарием, адаптируя искусствоведческие тексты совместно со слабослышащим экспертом, и ведём набор глухих актеров для работы в кадре.
