ISSUE 15
У меня зачесался бок, в то время, как я, лёжа в кровати, читала речь Томаса Манна в Чикаго в 1941-ом году. В голове пронеслось: Какое большое пятно чешется, хоть бы не укус южного насекомого. А Томас кричал «и это слово — «свобода»!» Он был предупреждён, что если он осудит Гитлера, то не приобретёт друзей, а если не осудит, то люди будут думать, что все немцы заодно.
Да что это за экзема? Как бы к утру не повторить судьбу Грегора Замзы. Ничего не вижу. Придётся включить фонарь. «Томас выкрикнул последнее слово «демократия», зная, что ответом станут аплодисменты и гомон.»
Что за…? Это же наклейка. Я отклеила «то, что чесалось». И это оказалось круглая с монету наклейка. Видимо от новой майки цвета хаки, которую я сегодня одевала. Я продолжила читать: «… и я говорю мужчинам и женщинам о достоинстве, которое мы разделяем, внутреннем свете, что горит в каждом из нас, правах, которыми мы наделены от рождения, я стою перед вами, ибо верю, что эти права вернутся в Германию.»
Я пригляделась к наклейке — на прозрачном фоне красные «Q34». Какие ужасные ассоциации от вида номера на теле человека. В голове пронёсся весь век истории. Отброшу на минутку кафкианское восприятие действительности и серьёзно скажу о 15 выпуске. Он есть третье (за время существования журнала) признание в любви Петербургу, его художникам и арт-событиям. Вопрос ярмарок искусства здесь «чесался» давно, и город в своём неспешном императорском темпе ответил на столичные успехи на этом поприще. Весной прошла ярмарка в Севкабель порту PAF. Лето вы можете начать с ярмарки «1703» в Манеже и ярмарки TPAF в Третьем месте. Питер всегда был местом искусства и свободы. Какая радость видеть его оклеенным афишами новых ярмарок.
ISSUE 14
Я рада видеть на обложке этого выпуска израильского художника Арика Миранду. В интервью он делится тем, как обдумывает свои слова, образы и чувства, а затем сокращает их до минимума, как восхищается ощущением хрупкости в работах других мастеров. Арик размышляет над тем, как непредсказуемо сложились его первая и последняя на данный момент выставки, выпавшие на трагическое для его страны время.
«Картины смогли отразить мои мысли о происходящем хаосе и рассуждения о том, почему мы должны создавать искусство в то время, когда люди умирают.» – говорит Арик. Спустя 20 лет после своей первой выставки он вновь на несколько дней представил публике свои старые работы: «Целью моей последней выставки было показать, насколько мои давние, написанные во времена ужаса (теракты в израильских пассажирских автобусах) работы, к сожалению, не потеряли своей актуальности, и заставить людей задуматься о том, что этот факт может означать для нас как для человечества».
В сегодняшнем зрителе по-новому отзовется «обдумывание» образов и слов. Лично я, пока писала это письмо, жалела, что не могу выбрать другой другой способ для передачи своих слов — например, написать письмо на сжигаемом сразу после прочтения листочке бумаги или обменяться мыслями в ванной под шум воды. Говорят, наши недавние предки пользовались переносными грифельными досками, чтобы писать на них мелом и сразу же стирать. Чем не актуальное медиа для современного художника?
Разглядывая выверенную графику Арика, где «не прибавить и не убавить», пытаюсь ответить на вопрос: где мы? Знаете яркие кружки «вы здесь» на туристических картах? Сейчас бы такая пригодилась.
В связи с этим вспоминаю автовокзал в своём родном городе. Обычно в городах поменьше автовокзал или автостанция – это центры притяжения торговли, располагающиеся на главной улице или же образующие вокруг себя ещё один центр города. В любом случае, стоящие на дороге, по которой удобно въехать и дальше выехать из городка. У нас же автовокзал стоял не на главной улице, а в конце широкой улицы Ленинского комсомола, которая переходила сразу за вокзалом в узкую и тупиковую улицу Лермонтова. В памяти осталось ощущение полустанка на пути в никуда. Ни лучший ли образ сегодняшнего дня?
ISSUE 13
Я сижу на пересадке в аэропорту Стамбула в направлении «от» Космоскоу. Напротив – губастая «красотка» с ухоженным дедом. В моей голове проносится – «муж, которого мы заслужили». Потому что раз сто за это лето я слышала «ярмарка, которую мы заслужили», «какое время – такие и журналы», «манеж, который мы заслужили», «коллекционеры, которых мы заслужили». Земля в виде пиццы, которую мы заслужили?
В мемах – очень смешно. В реальной жизни – наказанные не могут понять, что натворили. Но уже смирились, как с предопределенным, как с тем, что невозможно прочесть сегодня поза-следующий номер Saint Art.
В текущем – много о победителях Cosmoscow и архитектуре ярмарки. И снова фокус на творцах Петербурга, из которого я сбегаю.
Как же невыносимо рождаться каждое лето и умирать каждую осень в этом городе. Он бесконечно красивый, но он абъюзер. Я люблю его и ненавижу.
А если все тёплые чувства к нему закатать в асфальт, как каналы Красный и Лиговский были засыпаны (и никто, никто о них не помнит!), то что останется? Болото и нескончаемый ужас ожидания. Уж лучше наказание, чем неопределенность.
Кстати, про наказания: теперь у многих теплые чувства к Петербургу из теплых стран – говорят, если Боги хотят наказать человека, они исполняют его желания.
Ахматова говорила, что работать можно буквально в любых условиях. И кажется, нам остается только принять это как совет.
ISSUE 12
Я хочу напомнить, что ST.ART, возглавляемый мною, не спеша реагирует на события. Кроме очевидных минусов, есть преимущество, которое сложно переоценить, – возможность делиться с вами тщательно просеянным не только нашей командой, но и временем. Южная Корея на протяжении уже нескольких лет является одним из центров искусства. Сегодня в cover story южнокорейская художница Sungsil, вошедшая в список подающих надежды художников по версии издания Frieze. Она подловлена нами на взлёте, когда уже не хватает рук делать всё самой, но ассистентом ещё не обзавелась. Страна, чьё правительство признало искусство мощным инструментом мягкой силы и демократии, а поддержку всех видов искусства одной из важнейших задач. К сожалению, это контрастирует с тем, как к искусству относятся во многих и многих других странах мира.
«Одна из дурных мыслей: ты никому не нужен, ты совершенно чужд своей культуре, ты ничего не сделал для нее, ты ничтожество. ❮ … ❯ Меня нет, и я — пустое место. Это так называемая минута слабости. Очень тяжело быть никому не нужным.» О нет (о, чёрт), но эта «дурная мысль» Тарковского звучит современно. И лакейская ненависть это лучшее, что может получить творец, если выбирать приходится между громадным социальным равнодушием.
Не желая сгущать краски, но читая ежедневную сводку новостей, можно предположить, что прекрасное далёко будет жестоко к нам. Именно поэтому тема выпуска – это витающее в воздухе «не время откладывать».
ISSUE 11
«Я иду искать!» – кричит журналист, выбегая на набережные и каналы Петербурга. Оббегая улицы и переулки, набирая скорость на проспекте Непокорённых и на Западном скоростном. Но петербургским творцам легко выиграть: они уже который год упражняются в игре в прятки.
Что ж, приходится признать, что перекличка (она же перепись талантов) далась нам нелегко. Причин тому много, да и ещё со времён Достоевского даже самый бедный творческий люд выезжал из города летом.
Культовая петербургская арт-группа «Север-7» сменила название – правда, не чтобы редактор не нашёл, а потому что изменились состав и формат. В выпуске богатый материал про «Цветы Джонджоли», Александра Дашевского, Александру Гарт, Алину Утробину, Галарину Моисееву.
Но Петербург сейчас расплывается в границах как Нева в 24-ом году каждого столетия. Он и в море, и в кактусах Святой Земли, потому что фотограф Алина Утробина, их запечатлевшая, настраивала свой глаз в серебристом Петербурге. Он и в духоподъёмных мемах «Рабов Малевича», потому что без них ну просто никак.
Подтверждаем однозначно – вывести творца из Петербурга можно, но Петербург из творца – едва ли.
ISSUE 10
Все вперегонки стали отказываться комментировать свои работы, а многие – и публиковать.
Мы обнаружили себя в критической точке, где все слова более или менее ерунда.
Но, если у героя времени рот на замке, у героинь художника с обложки (Von Wolfe) – крик, а у главреда локдаун, позвольте напомнить: тишина – не худшее из слышимого. А зримое и видимое дарованы и дарованы моментально. Тем и восхищают.
Выпуск, если листать его с начала в сторону конца, – потеря цвета и света.
Просто видеть, смотреть – достойнейшее времяпрепровождения, чтобы посвятить ему большую часть жизни.
ISSUE 9
Пока мы ждем, когда свежая трава наконец вытащит наружу свою голову, мы успеем состариться. Что тоже неплохо, ведь старость – это единственный способ жить долго. Усаживайтесь понежнее, пригубите этот выпуск, если стареть – так красиво. Коктейль получился радужный, как на детском дне рождении. И лишь капельку – с запахом молний.
ISSUE 8
Номер с зебрами и двойными сплошными.
Там, где «да» может значить «нет».
Где твоё «белое» – моё «чёрное».
«Что-то пошло не так», «Не показывай и не говори» – названия подзаголовков в главе «Искусство как конфронтация» из популярной книги Оссиана Уорда. По его же заветам, стоя перед произведением, следует очистить своё сознание и, при всём нежелании, вглядеться лучше.
Оссиан, а стоя перед жизнью? При всём нежелании, вглядеться?
Произведениям конфрантационного искусства – шокирующим, дискомфортным, кусающим, страшным, тревожным, враждебным – было бы время и место.
Но мы снова мимо культуртрегерского курса.
И по новому в обезболивающий эффект Святого искусства.
ISSUE 7
Прекрасно помню момент, когда мне захотелось непременно сделать в будущем что-то, раскрывающее тему «Кто в нас верил, когда мы были молоды?». Вечером, уставшая после неизменно долгого учебного дня в Академии Художеств, уже дома, но тоже за мольбертом и за ноутбуком одновременно («убитая» концентрация внимания в то время имела причиной не социальные сети и избыток информации, а постоянную усталость), случайно увидела «плакат» с фото Квентино Тарантино и фразой «А кто в нас верил, когда мы были молоды?». Он в миг достал меня из полусна переутомления. Щемящее ощущение «задели за больное». Обратилась к рядом рисующему мужу: «Чтобы иметь право задавать этот вопрос надо стать Тарантино?». Наверняка, это был коллаж и не цитата из высказывания режиссёра, важно не это, а тема.
Теперь во фразе «что-то сделать на эту тему в будущем» не осталось неизвестных. Будущее – сегодня, 8 лет спустя. Что-то – это материал в журнале, состоящий из интервью с разными по возрасту, известности и областям интересов художниками. Я благодарна Татьяне Богомоловой, которая благодаря точным воспоминаниям о творческом пути Глеба Богомолова, помогла нам раскрыть эту тему.
Поддержка «молодых художников», фокус на них усиливаются и ослабевают в зависимости от того модно это в данный период или нет. В то время, как проблемы молодых художников носят постоянный характер. Сомнения во всём создающемся ими, самокритика, невозможность заработать непосредственно своей профессией, нужда зарабатывать альтернативными способами, длительное и полное время, требующееся на углубление в свою практику, необходимость мастерской и материалов, отсутствие «плана» на свою карьеру, неумение коммуницировать с внешним миром, невозможность нанять себе подходящего арт-дилера, агента, помощника.
Именно на этот период художников чаще всего приходятся их встречи с незнакомцами и знакомцами из арт-индустрии, на которых из унизили, отказали, бросили, игнорировали, не поняли, усомнились, насмехались. Никто не хотел в них верить, все были слишком заняты.
Отчаяние не имеет градаций.
Вопрос «кто в нас верил, когда мы были молоды?» способен быть не упрёком, а основой для новых вопросов: «чем я могу помочь?», «чем я могу навредить?».
Весна 2020 года – сложное, неожиданное для всех нас, кто не является правителями мира сего, время. Так получилось, что мы создавали журнал и готовили первый его выпуск в самый пик этого временного провала. Когда люди в разных далёких странах почувствовали изобилие времени в моменте и нехватку его перед размером отмеренной жизни. Так или иначе художники чувствуют и дух и изменение времени не только когда всё зрелищно рушится. И всегда находят в этом новый виток развития, и, честно говоря, борьба с внешними трудностями ни самая тяжелая борьба для творцов. В конце концов, в новых и молодых верят одинаково мало не зависимо от листа календаря и упадка экономики. Я делаю их героями нашего журнала.
ISSUE 6
Здесь могла бы идти речь о судьбе нишевого глянца и судьбе интеграций в него AR, о рынке NFT , речь сколь убедительная, столь и глупая. Aron Caruso (Professional Media Sales Advocate and Augmented Reality Early Adopter) сказал, что, судя по тому, как AR уже внедряется в текущий медиа-ландшафт, и тренд его потребительского принятия превышает 10% в годовом исчислении, вопрос уже не в том, что все напечатанное будет иметь дополненную реальность к 2028 году, а в том, когда AR станет таким же обычным явлением, как поиск потребителей в Google. Он точно разбирается в этом лучше меня. Я же, сомневающийся творческий человек, решила с этого выпуска пофлиртовать с дополненной реальностью в наших статьях и на обложке. Пусть время сохранит достойное, а остальное сотрет в порошок.
А ещё, я устала отвечать на вопрос: для какой аудитории наш журнал? Мне не только нравится твердо верить в то, что искусство для аудитории ЛЮДЕЙ, что неискушенный зритель может стоять рядом со сведущим, но я и протягиваю руку: вот скульптуры NFT художника Федерико Клаписа, вот классические скульптуры Андрея Гордеева; новая колонка о стрит арте; здесь проект Каукола и здесь усадебная архитектура Кирилла Яковлева. Художники, уже совершившие свой плевок в вечность. Они разные и аудитория ЛЮДЕЙ разная.
Иногда меня охватывает необъяснимый восторг, когда я вижу равновеликий интерес людей к новым технологиям и к зонам gadgets free. Тяга к новому – это всегда особый аромат жизни, врожденное равнодушие к любым новшествам – возможность чуть чаще дышать тишиной.
ISSUE 5
Summertime. Что самое ценное летом? Да, то же, что и всегда. Время. Только чувствуется оно, возможно, острее. Особенно в тех широтах, где лету отмерен короткий период. Оно проходит, словно и не бывало, как и сама жизнь.
Скоротечность помогает ценить время, хочется тратить его на любовь. Любовь ко всевозможному. Героиня нашей cover story, основательница бюро X-living, Li Xiang своими проектами привносит прекрасное воображаемое будущее в реальный сегодняшний мир. Фотограф Соня Светлая умеет видеть то, на что смотришь, ловить момент, ускользнувший от иных глаз. И при этом структурировать и объяснять своим ученикам то, что порою сложно облечь в словесную форму.
Наши интервью в этом выпуске получились такими длинными, интересными, искренними, что мы решили не «резать» их в угоду красивой вёрстки, а перенести продолжения текстов в конец номера.
Художник Владимир Абих, осуществивший проекты в Арт резиденциях Китая и Франции, а недавно представленный на выставке «Поколение тридцатилетних в современном русском искусстве» в Мраморном музее (Санкт-Петербург, Россия) напоминает художникам не питать надежд о гениальной карьере без многочисленных попыток стать частью Арт-рынка – враждебной закрытой среды, которая при этом пытается быть фрэндли. И с сожалением говорит о том, что все больше художников думают о продвижении больше, чем об искусстве и своей практике.
На что тратить себя, свою жизнь (своё лето) – темы часто раскрываемые в современном искусстве. Каждый сам про себя знает, сколько стоит его успешная карьера, или неуспешная. Какая цена у тщеславия, у наличия или отсутствия круга друзей, у нового поворота в жизни или упущенной дороги, у больших возможностей и у возможности честно смотреть людям в глаза. Мы можем, пусть неохотно и второпях, осознать то, чем мы платим за присутствие чего-то в нашей жизни. Возможно, эти цены сотканы из отсутствия радости в глазах, скучающих детей, договорённостей со своей совестью, оттолкнутых осознанно выгод, отторгнутого человека, отторгнутого чувства. Приобретая картину, скульптуру, фотографию, стол, ковёр, мы заплатим за это всего лишь деньгами. Самым легковосполняемым ресурсом. Творцы, и таких много, заплатили за созданное ими, возможно, бессонницей, падучей, рыданиями, истерическим смехом, нервной лихорадкой, смертельной тоской. Чтобы мы наслаждались прекрасными картинами, и всем, что есть изящного в мире. Да, те нервные, о которых говорил Марсель Пруст, что они соль земли.
Summertime, прожитое не по любви, не имеет смысла. Но и любви ни к делу, ни к человеку, ни к себе, ни к действию, ни к прекрасному не быть там, где для неё не нашли время.
ISSUE 4
Мы создаём журнал с такой незыблемой верой в лучшее – а иначе было бы и невозможно это созидание – что учимся летать каждый день снова. Меняемся от номера к номеру, но остаёмся в стремлении показывать вот такое разное визуальное искусство. Злободневное, традиционное, неактуальное, пронзительное, китчевое, заслуженное и молодое со всего земного шара. Ноев ковчег. Потому что знаем, что тогда вы найдёте то, что родит именно в вас чувство сопричастности.
ISSUE 3
Мне кажется, что жизнь творцов, творческий процесс и муки творчества – не должны быть явлением отстранённым, непостижимым, загадочным или идеализированным. Художникам часто больно смотреть кассовые фильмы о великих художниках. Насколько смешно, часто истерично, или нелепо показаны творцы, небожителями или просто чужими. Даже у Мартина Скорсезе в “Life Lessons” успешный художник неправдоподобный и сверх романтизированный. И когда в этом осеннем номере Джасимо Балдучи делиться причинами, по которым художнику, действительно, тяжело описывать свои картины, фотограф Катя Добриборщ рассказывает о трудностях, с которыми сталкивается фотограф-интроверт, – тогда мы создаём условия быть сопричастными к художникам-людям. В ST.ART IN ART нам нравится делать это. Об этом же большое интервью с Леной Максимовой, одной из самых интересных молодых дизайнеров, где мы смеёмся, отговариваем быть дизайнерами, говорим о роли знакомств и уникальном стиле её произведений со сложным кроем.
Писательница Элис Уокер сказала: “самый распространенный способ, которым люди отказываются от своей силы – это думать, что у них ее нет.” А могущество есть у воспринимающих искусство. Я думаю, это подбадривает в любые времена.
ISSUE 2
Заменят ли онлайн выставки, онлайн программы по искусству, онлайн интервью живые их аналоги? Нет, как телевидение не заменило театр. Как бумажные журналы не исчезли в мире приложений журналов и прекрасных рассылок по имейл.
И противостояние это уживается в мире, как архитектура разных эпох в одном переулке. Рост мест со свободным вайфаем и мест, где «за» живое общение, и при входе просят выключить все гаджеты. Ценность диджтл платья, которое можно одеть на фото для своего Инстаграм (ведь живое часто покупается только по этой причине), и ценность платья ручной работы. Это не разрывает нас, и не играет в игру, кто перетянет канат, это уживается в мире, в котором мы живём.
В котором разгар лета, наверное, одного из самых долгожданных. Лето после карантина. И самые заядлые домоседы и творцы, работающие в студиях и мастерских без желания их покидать, вышли гулять, слушать гул машин и светофоров, улыбаться незнакомке, нечаянно толкаться локтями в метро и извиняться, наряжаться, проливать кофе на журнал от смеха на летней террасе кафе, подглядывать за целующимися и ссорящимися на городском пляже, это всё нам нужно больше безопасной дистанции. Новообретенная свобода и свежая любовь к жизни. В таких же разнообразных проявлениях как творчество художников этого выпуска: сочная живопись Александра Варваридзе, исследующая наследие Фрэнсиса Бэкона, фотографии Сейгара с невероятной гуманистичностью витринных манекенов, литографии посвящённые великим русским писателям.
Мы хотим делать Арт индустрию более открытой и дружелюбной. Шаг в этом направлении – это вдохновляющее, искреннее интервью парижского декоратора Габриэль Реньо и статья об Петербургском отеле в рубрике Арт партнёрства. А безопасная дистанция пусть останется только в наших посткарантинных шутках, но не в Арт жизни.
ISSUE 1
